Пожилые Сергей Иванович и Степаныч — дачные угодники

Даю портреты Сергея Ивановича и Степаныча. Держите их крепко, а то тяжелы.

Сергей Иванович — дедуган с большим пробегом. Жизнь помотала его по СНГ, поликлиникам и, конечно, девкам разной степени благополучности. Человек он тучный, серьёзный и волосатый, как орангутанг.

Степаныч — типичный забулдыга, каких вдоволь в каждом городе. Примечательного в нём ничего, а потому рассказывать про Степаныча подробности не интересно.

Но что важно для нас пожилые Сергей Иванович и Степаныч — дачные угодники. Причём угодники они хоть куда! Расскажу по этому поводу один случай.

Как-то, когда уже отгремели пасхальные праздники, зацвела сирень, а в полях стали мелькать серпы да косы, собрались Сергей Иванович и Степаныч за столиком, чтобы вдоволь прибухнуть. Столик располагался во дворе дачи Сергея Ивановича. А у Степаныча своей дачи не было — соответственно, и столика тоже.

Купили они три литра водки «Деревеньки», ибо в единственном на деревню ларьке то была самая доступная водка, помимо той смертельной дряни, что втихую гнала Клара Захаровна, жившая возле опушки.

И вот, значит, сидят наши красавцы, разливают «Деревеньку», угощаются огурчиками и болтают на вечные темы. То у них разговор о Гагарине зайдёт, то о детстве, то о будущем. Если вы когда-либо интересовались, что Сергей Иванович думает о будущем, то можете невозбранно подслушать его ответ:

— Там будут летать крутые тачки, яркие, лощённые. И каждая баба на такую тачку поведётся. Вот подрулил ты к обочине, а она к тебе — прыг в салон! Ох, и помчали заниматься всем непотребством.

— Ох, Сергей Иванович, — возражает Степанович, отмахиваясь огурцом. — Вы и сказочник! Прямо чудак! С чего это женщина должна вестись на вашу летающую тачку будущего, если такие тачки в ту пору будут у каждого? Да и откуда там обочина, если нет дорог? Вы ж сами говорите — они летают!

— Ох и дурак, ты, Степаныч! Дурак! Такую мечту испоганил!

И пили они дальше в тишине, созерцая далёкое поле, уходящее в голубоватую синеву. И виделось в этом что-то пейзажное, и хотелось выразиться как-то красиво да крепко, но Степаныч икнул и испоганил всю лирическую ноту. А что вы хотели от него? Обломщик тот ещё!

— А ты не знаешь, Нина Петровна сегодня до какого часа в поле? — хитро наклонился через стол Сергей Иванович.

— Ой, не знаю, не знаю. Вероятно, как обычно, минут через тридцать пойдёт домой.

О Нине Петровне следует рассказать отдельно. Хотя её и называли по имени и отчеству, девка она — относительно молодая. Относительно наших героев — прямо очень. Если точно, то точно где-то около тридцати. Жопа у неё — огонь! Вот даже не сказать, маленькая или большая. Просто представьте себе самую идеальную жопу, идеально обтянутую синими джинсами. Представили? Вот теперь умножьте на десять. Прибавьте подбуханное состояние и представьте, насколько Сергей Иванович и Степаныч ждали Нину Петровну, чтобы голодно посмотреть ей вслед.

Однажды Сергей Иванович даже сфотографировал Нину Петровну со спины. И теперь на телефоне у него имелось настоящее сокровище — размытая от движения, но узнаваемая попка соседки.

Степаныч не знал, но его друг часто, уходя в туалет, задерживался там как раз из-за этой фотографии. Заходил, снимал штаны, открывал фотку и с удовольствием ощущал, как член напрягается и вытягивается, словно красное боевое знамя. Этот внушительный причиндал выражал полную готовность затаранить Нину Петровну, пусть даже проделать дыру в её джинсах, чтобы занырнуть в глубины её очаровательной попочки.

Конечно, если объективно рассуждать, то Сергей Иванович опасался, что попочка в такой ситуации может оказаться неподготовленной к внезапному визитёру. И секс тогда получится весьма грязный и отвратительный. Но в его фантазиях Нина Петровна была как пионер — всегда готова.

И, размышляя на эту тему, Сергей Иванович обхватывал свой заждавшийся агрегат и ублажал себя, глядя на синее пятно попки Нины Петровны, пока подступающий оргазм не подводил к взрыву. И пару раз Сергей Иванович, будем честны, покрывал синее пятно белым, уповая на какую-то призрачную надежду, что где-то в тонких материях этот процесс соединяет его с Ниной Петровной. Будто бы она через обконченный дисплей монитора покроется частицей его спермы. Быть может, ощутит нечто клейкое у себя на попке, проведёт пальчиком, испачкается, понюхает и с благоговением отправит в ротик.

И дальше в этой сцене Нина Петровна облизывалась, как кошка, жмурилась и произносила:

— Ах, как бы я хотела, чтобы это была сперма Сергея Ивановича. Так вкусно!

Часто в такой момент Сергей Иванович возбуждался заново и шёл на второй заход онанизма. Так что Степанычу приходилось подолгу сидеть в одиночестве, бухать и созерцать голубое поле, в недрах которого, кстати, как раз и должна была трудиться Нина Петровна.

Где-то там, орудуя серпом, она наклонялась вновь и вновь в исконную природную позу — раком. И не будь на ней этих охуительных джинсов, под сладкими булочками виднелись бы две дольки сладкой киски.

Степаныч, тоже мечтая о Нине Петровне, почему-то представлял половинки её писички как две печенюшки. Такие кругленькие, песочного цвета. Не торчало из них ни волоска, ни гребешка. Чистая линия, словно между двумя блинами на спортивной гире.

И, хотя я обещал Степанычу, не выдавать его секретов, но чисто между нами скажу, что иногда, когда Сергей Иванович слишком задерживался в туалете, Степаныч тоже зря время не терял. Он передёргивал под столом, воровато поглядывая на тропинку, ведущую через огород к туалету.

Кто-то со стороны бы даже подумал, что думает Степаныч в этот момент о Сергее Ивановиче. И в чём-то это даже являлось правдой. Нет, конечно, он не грезил об интимных приключениях со своим другом. Но настолько опасался, что тот его засечёт, что по большей части думал не о Нине Петровне, а о внезапном возвращении соседа.

И тут будет правильно заметить ещё одного персонажа. Это дама, которая жила во второй половине дома Сергея Ивановича. Имени её никто не знал, поскольку в деревне она была известна по прозвищу Кикимора.

Не сказать, что прозвище отражало суть. Кикимора — дама вполне молодая, ноги у неё длинные, как ходули. Поговаривали, что когда-то Кикимора работала большой начальницей в городе, но потом бросила всё и рванула в деревню, к истокам, на природу, ёпть.

Чем же так манила природа Кикимору? Да просто та была по своей глубиной сути нудисткой и очень хотела бродить босиком по травке, подставлять грудь палящему солнцу и чувствовать, что всё её великолепие не скрыто никакими текстильными преградами.

И вот с недавнего времени Кикимора заметила наших дачных красавцев. Нравилось ей, прячась за шелковицей, созерцать, как Степаныч теребит стручок под столом, поглядывая в сторону огорода.

Но закрадывалось в голову Кикиморы сомнение: «Уж не пидары ли они?». Очень уж хотелось крепкого мужского хуя, попрыгать на нём, как на батуте. Однако женщина никак не решалась выйти из укрытия и дать первозданной природе взять своё в полной мере.

А между тем Сергей Иванович уже возвращался по узкой тропинке между помидоров. Он испытывал некоторое огорчение из-за того, что второй заход получился безуспешно. Можно сказать, произошла осечка. Так что второй астральный камшот не удался.

Собственно, Степаныч тоже не успел вовремя выстрелить, так что наши герои лишь грустно взглянули друг на друга и сели дальше бухать «Деревеньку».

Где-то из далёкого поля Нина Петровна уже шествовала к единственной здешней улице, которая и в названии-то не нуждалась. Совсем скоро эта деревенская красотка снова провиляет бёдрами, подарив материал для новых сексуальных фантазий двум нашим героям.

— Я всё же думаю, что в будущем летающие автомобили будут не у всех, — попытался Сергей Иванович отстоять свою мысль. — Сейчас же не у всех есть «Феррари», «Ягуар», там, такое вот.

Степаныч разлил им «Деревеньки» и, недовольно скривившись, парировал:

— Сергей Иванович, вы, воля ваша, ерунду говорите. Вы этот «Феррари» хоть раз в жизни видели? Он вам не по карману. Неужто вы думаете, что в будущем станете зарабатывать больше? Коли сейчас не случилось на «Ягуарах» колесить, то и впереди ничего не изменится. Я вообще считаю, что есть женщины, которые за деньгами гоняются, а есть те, кто по любви.

И они смолки, потому что время для них остановилось. В лакунах синенького забора завиднелись очертания безупречной фигуры Нины Петровны. Она шла всё в тех же джинсах, которые носила каждый день на работу. Сергей Иванович знал, где на них есть пятно от зелёной краски — чуть ниже того места, куда он обычно кончал в своих грёзах. Он знал каждую складку ткани при любом движении. И если однажды наша вселенная разрушится и нужно будет восстановить её по воспоминаниям, то джинсы Нины Петровны вы во всей полноте сможете найти в голове Сергея Ивановича. Они там сохранены вплоть до своей молекулярной структуры.

— Здравствуйте, Сергей Иванович. Здравствуйте, Степаныч! — помахала через забор Нина Петровна. И мужчины увидели, что сегодня её бледная подмышка недостаточно побрита и покрыта тёмноватым пушком, вовсе не выглядящим эстетично. Но, с другой стороны, по мнению, например, Степаныча, это несколько приземляло Нину Петровну, свергало её с Олимпа до статуса обычной женщины — такой, которой можно и присунуть и по тыкве дать. И это хорошо, потому что очень надоели эти обожествлённые модели из телевизора, дроча на которых, хочется плакать — плакать, потому что такая тебе никогда не даст даже трусы понюхать.

— Привет, Нина Петровна! — отозвался Сергей Иванович. — А мы тут «Деревенькой» балуемся. Не хотите? Не желаете?

Он сам обомлел от этой фразы, поскольку никогда ранее не позволял себе таких предложений. Объяснить сию смелость Сергей Иванович не мог, но, если бы Степаныч поделился с ним «подмышечной» теорией, возможно, он бы согласился, что дело именно в этом.

— Отчего ж? Не откажусь!

Она скрипнула калиткой и вошла на территорию двух самцов — на сексуально опасное расстояние, поскольку оба внутренне напружинились и поняли, что вставать для встречи гости, в общем, лучше не стоит.

— Как дела в поле? — поинтересовался Степаныч, начисляя Нине Петровне рюмочку.

— Да вот, пуговицу потеряла.

Женщина показала им, что на этих безупречных джинсах действительно отсутствовала застёжка, и ткань отклонилась вниз, обнажая кружевную верхушку чёрных трусиков.

И здесь мужчины уже рассудили по-разному. Сергей Иванович посчитал, что оттуда веет чистотой, «Тайдом» и ненавязчивой женственностью. Степаныч в этом плане отличался от товарища и предположил, что после дня работы в поле, трусики Нины Петровны пропотели так, что их можно выжимать, а потому там явно немытая киска.

Но главное — обоим свои соображения понравились. И все трое, чокнувшись, выпили.

— Я мог бы принести иголку и нитку, чтобы зашить, — предложил Сергей Иванович.

Нина Петровна кивнула, и он удалился. Этот его резкий жест оказался неожиданным для Кикиморы, которая не успела скрыться куда-либо и так и осталась паниковать под шелковицей.

— Ты чего тут? Шпионка? — возмутился Сергей Иванович.

— Простите, не кричите, пожалуйста. Я почти не подглядывала, — зашептала она. — Ничего такого не видела. Я никому не расскажу, что вы со Степанычем голубые.

— Чего? — тот обомлел. — С хуя ли? Девушка, а не прописать ли вам по самое не балуйся за такое? Я самый натурал из самых натуралов. Натуральнее кого угодно, если что так! Настоящий дамский угодник!

— Ох, приношу извинения. Пожалуйста, не стыдите меня. Я взрослая женщина, и мне неудобно, что я подглядывала за вами. Мы можем как-то договориться, ну, чисто между нами?

Сергей Иванович осмотрел соседку и понял, что выглядит она вполне себе неплохо. Длинные ноги-ходули выступали из-под явно широких коротких шортиков, похожих в данном случае на юбку, под которую он, будь чуть ближе ростом к карлику, смог бы без труда подсмотреть. Интересно, какого цвета на ней трусики?

Поняв, что возбуждается, Сергей Иванович решил не откладывать в долгий ящик и приказал:

— Снимай шортики. Я хочу посмотреть на тебя.

— Но… Это уж совсем…

Однако она взялась за резинку шортиков, уже почти готовая подчиниться.

— Мне нужно поднять панику и застыдить тебя перед всеми?

— Нет, нет! Я сниму! Вот, снимаю!

Не веря своему успеху, Сергей Иванович увидел, что Кикимора действительно снимает шортики. Они едут по её гладким, глянцевым ножкам, едва припушённым белой растительностью.

Свету явились офигенные, просто ослепительной красоты розовые кружавчики. Такие можно купить разве что в секс-шопе. На их ластовице проступил мокрый след. Могло показаться, что Кикимора чуть ссыкнула, но в действительности она, как вы помните, имела наклонности нудистки, а ещё и эксгибициониски. Девушке нравилось, когда на неё смотрят голой. Но делать это без осуждения не получалось. А тут она как бы и не при чём, просто заставили.

По краям розовых трусиков выглядывали чёрные кудри с её лобка, что говорило о достаточно бурной растительности. Да и в целом, под полупрозрачной розовой тканью просвечивались тесно приплюснутые меховые покровы.

— Теперь снимай трусики, сучка.

Она выпучилась, имитируя негодование. Но Сергею Ивановичу уже дал в голову алкоголь. Он выпустил наружу своего верного змея и стал тешить его рукой, уверенно надрачивая на Кикимору.

Ей такой подход очень понравился. Эта мужская уверенность в том, что он хочет получить. И чувство полной беззащитности возбудило ещё сильнее.

— Слушаюсь.

Она стала спускать трусики, выпуская длинные извивы, высвобождённого лобочка. Выглядело это шикарно. Кажется, по такой выразительной и глубокой черноте, как этот лохматый треугольник, её можно было бы разыскать, даже если Кикимора без вести пропадёт в Антарктиде. Видно будет за десятки километров.

— Можно я тоже вздрочну? — попросила она.

Сергей Иванович позволил ей, и девушка погрузила пальчик в тут же поглотившие его пахучие заросли. Её коленки чуть поджались, глазки закатились, но иногда возвращались для того, чтобы посмотреть на дрочащего Сергея Ивановича. Так и они и стояли возле шелковицы, надрачивая друг на друга.

Тем временем Степаныч и Нина Петровна забыли думать о нитках с иголкой. Их разговор поскакал по разным темам. Говорили, в том числе, о будущем, о «Ягуарах» и о «Феррари». Степаныч повторил свои соображения насчёт любящих женщин и тут заметил, что хорошим женщинам деньги от мужика не нужны.

— Да. Я вот сама себя обеспечиваю. Даже эти джинсы, фирменные, сама себе купила.

— Фирменные? Что за фирма такая?

— Забыла. Тут где-то с изнанки этикетка была. Помогите найти.

Она встала попой к Степанычу и попросила его отогнуть резинку джинсов, чтобы найти название бренда её элитной шмотки.

Загрянув под резинку, Степаныч первым делом увидел лишь яркий блик, который отразился от двух идеально гладких полупопий Нины Петровны. Они походили на два идеально разбитых яйца в глазунье. Эти спортивные округлости способны были свести с ума кого угодно. А Степаныч и так давно не считал себя человеком, который находился в своём уме.

Резким движением он просто сорвал с Нины Петровны джинсы до самых её сандалий.

Но женщина сделала вид, что ничего не заметила. Она молча созерцала далёкое голубое поле, которое синело по мере наступления заката.

— «Дора», «Зара», «Ника», — вообще не помню, — размышляла Нина Петровна, поднимая прекрасную ножку из скомканных джинсов, чтобы Степаныч помог высвободиться.

А тот, лихорадочно стаскивая джинсовую ткань, по-собачьи обнюхивал попку Нины Петровны, пытаясь понять, насколько в этот момент свежа её мокренькая подружка. Он любил немытых женщин. И, кажется, в этот раз сорвал себе джек-пот.

— Или «Найк», или ещё что, — высвободила она вторую ножку, оставшись в узких чёрных стрингах возле стола.

Степаныч резко развернул Нину Петровну к себе и посмотрел ей в глаза. Он знал, что сейчас завалит эту кобылку на стол, звеня пустыми бутылками и отторабанит так, словно это в последний раз.

На самом деле, это действительно последний раз… для Нины Петровны. Пожилые Сергей Иванович и Степаныч — те ещё дачные угодники. День ото дня они находили новых баб, которых жёстко драли здесь, и никогда не возвращались к одним и тем же. Они любили преподносить сюрпризы. И большим сюрпризом для Нины Петровны стало то, что Степаныч, завалив её раком на стол, засадил не в пизду, а в попу.

— Ой, нет, я не готова! — кричала она, стараясь вырываться, но аппарат Степаныча уже заелозил внутри неё, словно шомполом. Нина Петровна всегда думала, что все хуи ебут одинаково и отличаются только размером. Фраза про то, что главное не размер, а умение, казалась ей глупой аффирмацией, которой мужчины с короткими стволами утешают друг друга. Но сейчас она осознала, что двигается Степаныч лучше, чем кто-либо в её жизни.

Она даже стала подмахивать ему — впервые в своей жизни во время анального секса. А Степаныч жёстко схватил её за волосы, задрал дугой на себя и драл всё сильнее, отчего тихая деревенская улица наполнилась оглушительным криком.

Бутылки катились и валились со стола, жопа Нины Петровны ходила волнами, словно сделанная из желе, а глаза женщины уставились далеко-далеко, в конец тропинки, где едва различимый воробушек срал на голову Сергею Ивановичу.

Но Сергей Иванович проявлял равнодушие. Его интересовала лишь та взмокшая мочалка, которую теребила Кикимора, заходящаяся в оргазме. По её длинным ногам текли густые выделения, отдававшие закатной желтизной. И Сергей Иванович знал, что скоро падёт на колени и слижет все эти сладкие струи, чем снесёт девушке крышу. Затем он нырнёт ей в густую лобочную шевелюру, словно решив поцеловаться с дремучим бородачом, и будет искать там крошечный женский секретик, заблудившийся в её тёмном лесочке.

А день перетекал в вечер. Планета вращалась своим чередом. Брызги спермы текли по женским лицам. Мир прекрасен, я кончил.